Николай Шумилов, архангельский архивист и историк:

Владимир Станулевич
Могила Вильгельма Брандта и его сына Юлиуса на Вологодском (бывшем Лютеранском) кладбище Архангельска.
«Вильгельм Иванович (1 (12).01, 1779, Гамбург — 05 (17). 08. 1832, Архангельск), крупный российский предприниматель. Городской голова Архангельска в 1830—1832 гг. Архангельский купец 1-й гильдии (1808 <…> коммерции советник (1825). Родился в небогатой семье страхового маклера. В 1793 г. приехал в Архангельск из г. Штадта. В 1798 г. вернулся на родину. В 1802 г. снова приехал в Архангельск, совместно с Я. Родде основал фирму «Брандт, Родде и Ко». Фирма занималась комиссионной торговлей — ввозила колониальные товары и вывозила за границу российскую продукцию. В 1802 г. среди 27 купеческих компаний Архангельска заняла второе место по размеру оборотного капитала. В 1808 г. записался в 1-ю гильдию <…> с капиталом в 50 100 рублей <…> 25.05.1809 г. принят в российское подданство.
В 1831 г. как городской голова проявил незаурядную энергию в борьбе с холерой. Субсидировал экспедицию П. К. Пахтусова к Новой земле <…> Его именем названы Пахтусовым мыс и залив Брандта. Похоронен на Лютеранском (ныне Вологодском) кладбище (могила сохранилась). От двух браков <…> имел десятерых детей» (1).

Евгений Овсянкин, архангельский историк:

«Брандт <…> в 1831 году избирался городским головой, с 1814 по 1817 гг. являлся бургомистром в городском магистрате, он был попечителем одной из школ, ктитором церкви, в пользу которых он пожертвовал около 150 тыс. рублей <…> Вильгельм Иванович, преследуя цель использовать все преимущества русского купечества, последовательно «вводил» своих детей в российское подданство <…> характерно его заявление в городскую думу от 2 мая 1832 года с просьбой о принятии в число российских подданных 17-летнего сына Эдмунда» (2).

Что знал Брандт, чего не знали другие? Он, как все предприниматели, знал, что резкий подъем возможен на высокой прибыльности, что сверхприбыли дает монополия, но лишь он да еще единицы знали, как монополизировать относительно либеральный рынок России начала XIX века. Монополистом можно было стать и не подминая весь рынок. Достаточно контролировать «один метр» какой-либо непреодолимой другими границы. Таких границ множество. Проблема — увидеть их, понять, как они работают, как их преодолеть, как «открыть» на границе «свое окно» — метр, более не надо.

В. Брандт увидел и понял природу проходящих по Русскому Северу границ и осуществил блестящие коммерческие операции.

Сахарный завод Брандта — акварель начала XIX века

Во-первых, он стал консулом многих стран — ганноверским, гамбургским, голландским, датским и бременским. Обязанностью подданных этих стран и городов было явиться в консульство в Архангельске. Поставить в известность о цели визита и сделать отметку в паспорте об их соответствии. Возникающие конфликтные ситуации решались с помощью консула. Не обязательно консул вмешивался на стороне подданных страны, которую представлял. Его обязанностью являлось соблюдение «гостями Архангельска» законов. Иначе штраф, конфискация товара, возможная конфискация судна. Полезно было стать торговым партнером такого консула, являвшегося одновременно купцом? Да, полезно.

Николай Шумилов:

«(Брандт) С 1823 г. ганноверский консул, с 1826 г. одновременно нидерландский, а затем датский и бременский консул в Архангельске. Был также генеральным консулом Гамбурга» (3).

Во-вторых, В. Брандт видел финансовые границы Европы и России и открыл в них «свое окно». Европейские банки и торговые дома нехотя давали русским купцам кредиты. А такому же, как они, российскому подданному В. Брандту европейские кредиты давались в большом объеме и под льготные проценты. Если русские купцы работали с В. Брандтом на его условиях, то кредитные ресурсы распространялись и на них. Это во многом объясняет, почему в Архангельске преуспевали иностранные купцы:

Евгений Овсянкин:

«Уже в 1815 г. среди купцов первой гильдии остался лишь один русский человек — коммерц-советник Василий Алексеевич Попов. Все остальные десять человек были иностранцы (Х. Брюст, Ф. Кроп, Х. Грель, В. Брандт, Ф. Шольц, Ф. Морган, И. Гембри, Е. Гернет, А. Клефекер и Ф. Олдекоп)» (4).

Третья, самая блестящая, операция с «метром границы» — сахарное производство в Архангельске. Преграду создала континентальная блокада — Англия воевала с наполеоновской Францией, английские товары по Тильзитскому договору 1807 года запрещалось ввозить в Россию. Исчезли многие колониальные товары, в частности сахар. Сахар, как и соль, — необходимый каждому человеку товар, и власти попросили В. Брандта наладить производство сахара. Тростник стали завозить американские корабли — благодаря сахару и Брандту они впервые появились в Архангельском порту.

Николай Шумилов:

«В годы континентальной блокады по просьбе властей с купцами А. И. Амосовым и В. А. Поповым (Брандт) занялся сахарным производством из бразильского тростника. В 1810 г. построил в Архангельске сахарорафинадный завод. Продукцией завода снабжался не только Архангельский Север, но и другие губернии России. В 1812 г. основал собственную фирму «Вильгельм Брандт и Ко», а в 1828 г. — «Вильгельм Брандт и сын» — крупнейшую сахарно-импортную российскую компанию (существовала до 1855 г.)» (5).
Владимир Станулевич
Современный вид бывшего завода Брандта в Архангельске

Евгений Овсянкин:

«…Во время континентальной блокады, начиная с 1809 года, в Архангельск впервые стали прибывать американские корабли, на которых доставлялось от 100 до 120 тыс. пудов сахарного песка. По просьбе властей архангельские купцы Афанасий Амосов, Василий Попов и Вильгельм Брандт за короткий срок построили шесть сахарных заводов, истратив на эти цели до миллиона рублей. Купцы стали производить около 120 000 пудов сахара, который продавался в Архангельской губернии, а главным образом — в соседних городах и на Макарьевской и Ирбитской ярмарках» (6).

В.Брандт сумел преодолеть и пределы технической возможности, создав в 1818 году (!!!) паровую лесопилку, закрепив этот высокопроизводительный «метр границы» за собой.

Николай Шумилов:

«В 1822 г. совместно с купцом Классеном на острове Бревенник на реке Маймаксе построили первый в Архангельской губернии лесопильный завод, оборудованный паровым двигателем и круглыми стальными пилами» (7).

Евгений Овсянкин:

«…В 1822 году купец В. Брандт совместно с Е. Классеном построили первый в крае паровой лесопильный завод в Маймаксе <…> решением этой проблемы занимался лично император Александр I. В своем письме министру финансов от 23 января 1820 года император «желая одобрить сие общеполезное предприятие» повелел разрешить купцу «из казенных дач Архангельской и Вологодской губернии <…> в продолжение 12 лет вырубать для распиловки в доски за обыкновенные деньги до 30 000 дерев», а также отпускать 22 800 дюжин досок беспрепятственно из Архангельского порта за границу со взятием установленных тарифом пошлин» (8).
Бывший сахарный завод Брандта — акварель начала XX века из альбома И. И. Телятьева

Еще одной технической границей была невозможность отправить архангельский товар туда, где ему не было конкурентов. Проблемой были дальние расстояния и риски по сохранности товара. В. Брандт преодолел и эту границу, монополизировав морские торговые сообщения Архангельска с Латинской Америкой.

Николай Шумилов:

«(Брандт) Стал родоначальником российско-латиноамериканской торговли. В 1814 г. в Южной Америке побывали архангельские суда «Двина», «Патриарх», «Генри». В 1814—1817 гг. избирался бургомистром Архангельского городского магистрата <…> В 1820 г. приобрел Маймаксанскую судостроительную верфь, на которой до 1832 г. строил торговые суда, завоевав и в судостроении международное признание. Его корабли плавали в порты Западной Европы, в 1814 г. его суда пришли в порты Южной Америки, а с 1831 г. открыли торговую линию в Северо-Американские Соединенные Штаты (САСШ — США). Только в 1827 г. он отправил 23 судна с товарами за границу» (9).
Архангельский рейд. Гравюра середины XIX века

Евгений Овсянкин:

«Даже в лучшие времена лишь самые крепкие архангельские русские и обрусевшие купцы из Немецкой слободы имели не более чем по два десятка судов <…>23 кораблями владел в XIX веке В. Брандт, 26 — имел в своей собственности купеческий дом Поповых. Однако после смерти В. Брандта его корабельное дело замерло» (10).

С рейсами в Америку связана история, показавшая, что Вильгельм Брандт был сильнее не только архангельского городского магистрата, губернской власти, но и министерства финансов Империи.

Евгений Овсянкин:

«…За оставление матроса российской нации в «чужих землях» купца ждал штраф 1590 рублей и 3 года каторжных работ <…>
Серьезный инцидент с русскими матросами произошел в 1818 году на корабле «Санкт-Петербург», принадлежавшему Брандту. Представитель известного предпринимателя, жившего в то время в Гамбурге (В. Брандта, — прим. автора), нанял семь архангельских мещан и крестьян — Степана Чернышова, Демида Илтина, Дмитрия Герасимова, Никифора Панкратова, Федора Мишина, Степана Тетерина и Осипа Лукина.
После прихода судна в город Лит все моряки сбежали. Часть из них была найдена при помощи местной полиции. А двое явились в Лондон к российскому консулу Дубачевскому с жалобой на то, что во время рейса шкипер Кольман и его коллега Стирман жестоко издевались над ними, «довольствовали плохой пищей». Между тем корабль был нагружен и вышел в Америку с неполным экипажем. В Америке история повторилась: двое северян сбежали с корабля. При этом один из них, Никифор Панкратов, нанялся на работу, а второй вскоре попал в больницу и умер. Более трех лет шла переписка по этому делу и обсуждение непростой ситуации.
Русская сторона: министр финансов, городовой магистрат, губернское правление, военный губернатор — настаивали на тщательном расследовании инцидента и, в случае доказательства вины, привлечении шкипера Кольмана к ответственности. Брандт и в особенности его компаньон в Архангельске Егор Классен, напротив, утверждали, что Кольман соблюдал все условия договора, заботился о матросах. Шкипер обвинил моряков в том, что они «утечку сделали из-за своих выгод», «из-за более высокого жалованья на иностранных кораблях». Причинами бегства матросов, заканчивал он свое объяснение в магистрат, являются «их распутство и надежда на то, что во время их отсутствия их купец будет платить государственные и общественные подати их родственников».

Узнав о том, что Брандт уволил со своего судна шкипера Кольмана, магистрат почувствовал свою правоту и потребовал объяснений от купца. Но последний объявил, что Кольман не прогнан, как это пытается представить магистрат, а «уволен по его собственному желанию, как вольный человек, который имеет право сам собой распоряжаться». Судя по документам, правительство затребовало от американских властей возвратить оставшегося в из стране матроса Панкратова, как самовольно сбежавшего. Жена последнего три года спустя жаловалась на то, что она, получив от купца за мужа 175 рублей, пришла вместе с детьми «в самобеднейшее состояние», т. к. с нее власти требовали подати за мужа. Купец Брандт, представив свидетельство о смерти погибшего матроса, остался при своем мнении… Губернатор констатировал: «Ежели бы не было столь отяготительного для купечества затруднения <…> то без сомнения, больше судов здесь строилось бы и отправляемо было за море» (11).

В 1832 году В. Брандт стал готовить очередной переход границы — границы доступности Сибири Северным морским путем. Непреодолимыми для европейских товаров являлись льды Северного океана. Везти товары посуху в Сибирь и из Сибири было зачастую невозможно по техническим причинам — продукты портились, посуда билась, пушнина и сукна гнили. Гужевой транспорт по дорогам того времени делал эту процедуру мучительной. Поэтому товары в Сибири стоили значительно дороже, чем в европейской России, что делало морской завоз еще более выгодным. Брандт решил прорубить в незримой арктической границе «свое окно». Он профинансировал экспедицию поручика Пахтусова и лейтенанта Кротова по исследованию берегов Новой земли и морского пути до Енисея.

Михаил Истомин, архангельский краевед:

«Коммерции советник архангельской 1-й гильдии купец Вильгельм Брандт с сыном в прошении Архангельскому военному губернатору и Главному командиру над портом адмиралу Галлу 14-го апреля 1832 г. изъявлял следующее: «По преданиям, собранным историками и географами, известно, что жители Архангельской губернии имели своим торговые сношения, посредством мореплавания, в XVI и XVII столетиях, с жителями Северной Азии при реках Оби и Енисее. В последствии времени плавания сии от препятствующих льдов в Карском море и других естественных трудностей совершенно прекратились». Советник Правления Северного округа корабельных лесов ученый форшмейстер 9 класса Клоков <…> составил проект, как лучше и ближе можно достигнуть морским путем до устья Енисея, с тем, чтобы присоединить к тому и описание берегов восточнее Новой Земли и Карского моря. Проект этот г. Клоков сообщил Брандту для начатия торговых отношений с Тобольскою, Енисейскою и прочими зауральскими губерниями <…>
Купец Брандт, намереваясь отправить своим иждивением к восточному берегу Новой Земли, в Карскую губу, и к устью реки Енисея для узнания удобности плавания по Карскому и Сибирскому морям три мореходных судна, препоруча исполнение сих экспедиций <…> лейтенанту Кротову <…> подпоручикам Пахтусову и Казакову <…> просил об исходатайствовании сим лицам начальственного разрешения на эти предприятия, которые не токмо для торговых сношений, но и для географических открытий и описания столь малоизвестного еще края весьма будет полезно» (12).

К сожалению, этот прорыв стал последним для почти всех участников — Кротов со шхуной «Енисей» погиб у берегов Новой земли, Пахтусов умер вернувшись из второй экспедиции, а сам Брандт внезапно скончался на следующий день после отправления экспедиции.

Владимир Станулевич
Могила Вильгельма Брандта и его сына Юлиуса на Вологодском (бывшем Лютеранском) кладбище Архангельска.

Умений и желаний наследников продолжить дело отца в Архангельске не хватило. Николай Шумилов: «Его наследники покинули Архангельск и перебрались на жительство в Петербург» (13).

Примечания:

1. Н. А. Шумилов. Архангельский родословец. Генеалогический справочник. Архангельск. 2009. С.320−321

2. Е. И. Овсянкин. Архангельск купеческий. Архангельск. 2000. С.209

3. Н. А. Шумилов. Архангельский родословец. Генеалогический справочник. Архангельск. 2009. С.321

4. Е. И. Овсянкин. Архангельск купеческий. Архангельск. 2000. С.37

5. Н. А. Шумилов. Архангельский родословец. Генеалогический справочник. Архангельск. 2009. С.321

6. Е. И. Овсянкин. Архангельск купеческий. Архангельск. 2000. С.105

7. Н. А. Шумилов. Архангельский родословец. Генеалогический справочник. Архангельск. 2009. С.321

8. Е. И. Овсянкин. Архангельск купеческий. Архангельск. 2000. С.222

9. Н. А. Шумилов. Архангельский родословец. Генеалогический справочник. Архангельск. 2009. С.321

10. Е. И. Овсянкин. Архангельск купеческий. Архангельск. 2000. С.121

11. Там же. С.128−129

12. Русская Арктика. Сборник документов. Сост. В. И. Станулевич, С. О. Шаляпин. Архангельск. 2017. С.47−48

13. Н. А. Шумилов. Архангельский родословец. Генеалогический справочник. Архангельск. 2009. С.321